Запасные части для коммунальной и дорожно-строительной техники

Рецензии ПРОТИВ

1991. Тарасов В.Ф., "О научной культуре".


О научной культуре.

Тарасов В.Ф.

Журнал «Еретик», 1991, № 1, стр. 29-34.

        Среди нас живут люди разных культур – одни едят руками, другие - палочками, третьи предпочитают нож, ложку и вилку. Вряд ли есть смысл обсуждать между собой, какой способ лучше. Тут дело вкуса и традиции. Иное дело, если идет речь о правилах культуры в науке, которые человек часто не осознает, даже если и следует им.
        В прошлом году в 6-м номере «Техника молодежи» [1] была опубликована статья Р. Баландина, который описал работу А.И. Вейника, но, к сожалению, совершенно не обратил внимание на культурные различия между ним и другими физиками, которые, на мой взгляд, не менее интересны, чем сами идеи члена-корреспондента.
        Теория А.И. Вейника (как она описана в книге «Термодинамика») основана на двух постулатах: в одном постулируется существование элементарных форм движения и обобщенных зарядов, а в другом указаны их свойства. Мы рассмотрим  только одно свойство, отраженное в законе диссипации: «Распространение обобщенного заряда в направлении убывания сопряженного с ним потенциала сопровождается выделением, а в обратном направлении – поглощением термического заряда диссипации (эффекты плюс и минус трения)» («Термодинамика», Мн., 1968 г., с.16).
        Вы, наверное, не все поняли из этого изложения идей А.И. Вейника? Ничего страшного – понимание и не требуется, так как нам важно понять не что он предполагает, а как. Рассмотрим сначала два случая, когда теория А.И. Вейника применяется для описания уже известных фактов.
        С законом диссипации согласуется, по утверждению члена-корреспондента, такие известные явления, как трение и красное смещение. Трение полностью согласуется с законом диссипации – при движении тела в некоторой среде выделяется теплота. Это явление в физике имеет причинное объяснение – как следствие взаимодействия между молекулами соприкасающихся тел (энергия движения тел переходит в энергию движения молекул и тела нагреваются). В теории же А.И. Вейника нет необходимости искать причину этого явления – факт трения постулируется без доказательства.
        Второй пример: «В 1929 г. известный американский астроном Хаббл экспериментально установил, что уменьшение частоты (покраснение) света, приходящего к нам от далеких галактик, пропорционально расстоянию до них. Этот опытный факт (закон Хаббла) в точности совпадает с предсказанием общей теории» (Там же, с.359).
        Действительно, из закона диссипации следует, что часть энергии движения фотонов расходуется на выделение тепла, поэтому соответствующая ему частота уменьшается – свет «краснеет». Теория предсказывает также и выделение тепла этими фотонами – этот факт в физике не наблюдался, и А.И. Вейник не касается его.
        В современной физике явление красного смещения объясняется допплеровским сдвигом частоты света вследствие движения одних галактик относительно других. В теории А.И. Вейника нет необходимости на указание причины смещения, так оно постулируется.
        Итак, в области известных явлений теория А.И. Вейника имеет, по крайней мере, два отличия от обычных физических теорий. Первое состоит в том, что в этой теории в качестве постулатов выбрано то, что в существующих теориях имеет причинное объяснение. В физике так поступать не принято, обычно постулат – это то, что не имеет объяснения и ни из чего не следует.
        Вторая особенность – это неполнота рассмотрения фактов. При описании явления красного смещения А.И. Вейник рассматривает только ту часть явления, которая совпадает с предсказанием его теории и не рассматривает то, что неизвестно. В физике так поступать тоже не принято – считается, что теория описывает явление, если ее предсказания наблюдаются полностью, а не частично.
    Перейдем теперь к предсказанию новых явлений, а именно, к гипотезе о материальности времени. Идея о материальности времени не нова (см., например, книгу Ю.Б. Молчанова «Четыре концепции времени в философии и физике»), и если большинство физиков от нее отказалось, то только потому, что не знают аргументов в ее пользу. Но таких аргументов нет и у А.И. Вейника.
        Время в его теории характеризует одну и из форм движения, а аналогичные характеристики других форм движения материальны, поэтому и время предполагается материальным (не будем выяснять, почему время характеризует одну из форм движения и как  возникает эта форма, тем более, что анализировать нечего – обоснования такого введения нет). Вот способ обоснования постулатов А.И. Вейником:
        «Основной постулат теории (как и всякий постулат любой теории) принимается без доказательства. Для каждой формы движения его справедливость подтверждается опытными данными. Полученный на существующем (ограниченном) материале он был затем обобщен на все без исключения формы движения» (Там же, с.18).
        Ну что же, без доказательства, так без доказательства, тем более, что есть обоснование: то, что имеет место на ограниченном материале предполагается существующим для всех форм движения. Такой способ обоснования хорошо известен и называется методом выдвижения гипотез по индукции. Условием успешного применения этого метода является правильное определение признака, по которому производится обобщение (в качестве которого у А.И. Вейника выступает форма движения). Неверный выбор легко может привести к ошибке.
        Например, допустим, какой-то наблюдательный человек попал в тюрьму и обнаружил, что все преступники там коротко стрижены, а не преступники – нет! Он может предположить, что короткая стрижка необходимым образом связана с преступлением – и будет прав. Далее этот наблюдательный человек может обнаружить, что и вне тюрьмы есть коротко остриженные люди, которых, однако, не принято считать преступниками. Он может сделать вывод, если склонен к открытию универсальных законов бытия, что все стриженные люди – преступники, а стриженные люди на свободе – это те, кому удалось свои преступления скрыть.
        А.И. Вейник поступает  аналогично второму случаю в рассмотренном примере – он предполагает, без всяких обоснований, что имеющее место для некоторых форм движения свойство будет иметь место и для остальных. Для подтверждения этого предположения необходимо найти явления, подтверждающие его (то есть, доказать, что коротко стриженные люди совершили преступление). Этим-то А.И. Вейник и занимается, проводя эксперименты по наблюдению, например, материальности времени. Пока, похоже, что подтвердить свою теорию экспериментально ему не удалось, хотя он сам полагает, что существуют факты, подтверждающие его теорию. Один из таких экспериментов описывает в своей статье Р. Баландин – эксперимент по наблюдению материальности времени: А.И. Вейник посылает каким-то образом сигнал к Солнцу, сигнал отражается, приходит обратно – и рамка в его руках поворачивается. В этом эксперименте факты – это рамка, сам А.И. Вейник и поворот рамки в его руках, все остальное – это гипотезы, ничем не подтвержденные: отправление сигнала, отражение его и т.д.
        Таким образом, для обоснования гипотезы о материальности времени А.И. Вейник использует не факты, а другие гипотезы.
        Интересно, что сам А.И. Вейник не считает, что он использует метод гипотез, по-видимому, на том основании, что гипотезы, выдвинутые им по индукции, он называет постулатами.
        Интересно и то, что он, похоже, не замечает необоснованности применения им индукции, и полагает, что чем больше он приведет примеров совпадения предсказаний его теории с неизвестными явлениями, тем более убедительными станут предсказания им новых явлений, хотя, на самом деле, эти примеры подтверждают его гипотезы не в большей степени, чем наличие большого числа остриженных преступников в тюрьме подтверждает гипотезу о совершении преступления всеми остриженными людьми на свободе.
        В современной физике так действовать не принято – если выдвигается гипотеза, то она должна быть обоснована хоть каким-то образом, а у А.И. Вейника есть только иллюзия индуктивного обоснования. Еще Исаак Ньютон отказался от рассмотрения необоснованных гипотез и с тех пор ограничения на свободу выдвижения гипотез стали нормой для большинства физиков.
        Такое отношение к гипотезам не является само физическим знанием и не является абсолютным законом, то есть играет роль некоторого культурного ограничения по отношению в физическому знанию. В физике существуют разнообразные теории и гипотезы, и есть не менее экстравагантные, чем у А.И. Вейника, но эта экстравагантность не мешает им оставаться элементом физического знания, так как они сформулированы в рамках одной культурной традиции. Это значит, что они либо имеют обоснование, либо же и подаются как необоснованные, но представляющие интерес с какой-нибудь точки зрения – теоретической, эстетической и т.д.
        Со времени написания «Термодинамики» прошло более двадцати лет, но, судя по статье Р. Баландина, теория А.И. Вейника не стала более обоснованной, хотя Р. Баландин, похоже, так не считает.
        Во-первых, он полагает, что взгляды А.И. Вейника приносят немалую пользу тем, что развивают фантазию. Это бесспорно, практически любая новая теория развивает фантазию, но, думается, для этого есть и масса других, более эффективных способов.
        Во-вторых, Р. Баландин считает, что ценность произведений А.И. Вейника состоит в пробуждении нестандартного мышления и наведении на нетрадиционные проблемы.
        Это также бесспорно, и относится к любой новой теории, независимо от того, верна она или нет.
        В-третьих, Р. Баландин утверждает, что теория А.И. Вейника позволяет объяснить такие непонятные явления, как НЛО и т.д. Это, конечно, хорошо, но плохо то, как она объясняет – посредством введения все тех же гипотез, например: о материальности времени.
        В-четвертых, Р. Баландин сам предлагает обоснование гипотезы о материальности времени. По-видимому, он воспитан в традициях, более близких к традициям современной науки, чем А.И. Вейник и испытывает неудобства из-за необоснованности этой гипотезы. Вот его обоснование: «...если пространство и время не идеальные категории, а реальные, то у них должен быть соответствующий материальный носитель». А для обоснования того, что время реально, он ссылается на утверждение А. Эйнштейна. Однако А. Эйнштейн указывал, как цитирует сам Р. Баландин, что момент времени обладает физической реальностью непосредственно, а опосредовано, через событие: «...физической реальностью... обладает... не точка пространства и момент времени, ...а только само событие». Поэтому утверждение Р. Баландина о реальности времени в смысле материальности есть опять же ничем не обоснованное предположение.
        В-пятых, он приводит несколько фактов, которые сам А.И. Вейник считает подтверждающими свою теорию. Один из этих фактов – вращение рамки у него в руках – мы уже обсудили. Второй факт – эксперимент с гироскопом, как замечает сам Р. Баландин, поставлен нечисто и не имеет однозначной интерпретации. Третий факт – это даже не один, а целых двадцать – двадцать способов обнаружения несправедливости второго начала термодинамики. Подробное описание этих способов не приводится, поэтому оценить из непосредственно невозможно. А.И. Вейник совершенно зря придумывает много способов – достаточно одного, но проверенного на эксперименте точно и чисто.
        Таким образом, фактические доказательства теории А.И. Вейника за двадцать лет не появились, все, что есть – это гипотезы, гипотетические объяснения и гипотетические же интерпретации фактов.
        Р. Баландин не придает значения культурному отличию А.И. Вейника от физиков и неточно оценивает отношения между ними. Он полагает, что у А.И. Вейника есть идеи и факты, а ортодоксальные физики не хотят ими заниматься и борются с А.И. Вейником замалчиванием и запретами, вместо того, чтобы противопоставить его идеям и фактам свои.
        Однако дело обстоит несколько иначе: это у А.И. Вейника есть только идеи, нет их обоснования, нет и фактов, есть только иллюзия обоснования вследствие неверного истолкования индукции. Каждый человек волен заниматься тем, чем он хочет, но все вещи следует называть своими именами, науку – наукой, фантастику – фантастикой, иллюзию обоснования – иллюзией обоснования. Культурные ограничения, в конце концов, могут и не использоваться в некоторых условиях, и наука не обладает монополией на истину. Однако путаница в культурных традициях, подмена их одна другой недопустимы и могут привести к печальным последствиям.
        Надеюсь, что я не обижу А.И. Вейника утверждением, что метод его работы совпадает с методом, использованным академиком Т.Д. Лысенко, который точно так же выдвинул теорию, которая была справедлива для некоторого ограниченного набора фактов, имела иллюзорное обоснование и подтверждалась совпадением ее предсказаний с неполно или частично интерпретированными явлениями (в данном случае неважно, является ли это недобросовестностью или следствием веры экспериментатора в свои идеи). Точно так же, кстати, она предсказывала множество новых явлений, раскрепощала фантазию, ставила новые проблемы и давала объяснение тому, что не было понятно с точки зрения традиционных теорий. Это выглядит несколько кощунственно, и я приношу свои извинения всем, кого мои рассуждения покоробят, но, можно сказать, что в нашей биологии был поставлен эксперимент по сравнению эффективности двух культур в науке – традиции опираться на факты и ограничивать гипотезы и традиции неполного рассмотрения фактов и подгонки фактов под выбранные каким-либо образом гипотезы. Проводить такое сравнение обычно очень трудно, так как представители разных традиций работают, как правило, в разных условиях, а в биологии эксперимент был поставлен очень чисто: в нашей стране почти все противники «мичуринцев» были истреблены, а в других странах, наоборот, не было «мичуринцев». Результат эксперимента известен: грандиозные обещания наших биологов так и остались обещаниями, а скучные, простые и почти бесполезные на вид работы ученых за рубежом привели к выдающимся результатам.
        Конечно же, не следует налагать запрет на выдвижение и публикацию фантастических теорий. Но необходимо помнить, что ограничения на гипотезы – это не прихоть ученых, а результат развития науки как эффективного средства познания мира.

        Послесловие редакции:
        Член-корреспондент Белорусской академии наук А.И. Вейник давно уже приобрел репутацию «возмутителя спокойствия» в науке. По нашему мнению, занятие это и достойное и почетное, поскольку без таких «смутьянов» процесс развития идей, постоянная проверка их на прочность и дерзкий взгляд за горизонт стали бы невозможны. Другое дело, когда сомнение и скепсис по отношению к ортодоксальным взглядам исчезают при обсуждении взглядов собственных. Тогда «законная ересь» становится авантюрой. Вот почему надо испытывать на прочность и сами еретические идеи. Исходя из такой концепции мы и публикуем статью минского физика Тарасова В.Ф. Не входя в обсуждение отдельных, отнюдь не бесспорных утверждений нашего критика, на одно обстоятельство хотим обратить внимание. А именно: вряд ли возможно всех физиков разделить на две простые и различающиеся в «культурном» отношении группы – А.И. Вейник, с одной стороны, и «прочие физики», с другой. Нет среди физиков такого антагонизма и мир науки столь же многообразен, как и мир самой науки.

Примечание.

1. Баландин Р.К., «Вне времени и пространства», журнал «Техника – молодежи», 1990, № 6, стр. 16-19.

Справка:

Баландин Рудольф Константинович (1934 г.р.), геолог, член Союза писателей, популяризатор науки.