В одном из уважаемых компьютерных журналов в конце 2001 года ("Компьютерра" № 41 от 30.10.2001) было опубликовано интервью с российским академиком Эдуардом Кругляковым, директором Новосибирского института ядерной физики и, по совместительству, председателем комиссии РАН по "борьбе с лженаукой".
        Активность академика на поприще борьбы с "лженаукой" в России хорошо известна.
        Большое количество статей в различных газетах и журналах, две книги, участие в круглых столах и так далее и т.п. Сегодня его веское слово стараниями журнала было донесено и до компьютерной общественности.
        Проблема, однако, состоит в том, что содержание выступлений академика Круглякова, мягко выражаясь, плохо совмещается с теми требованиями, которые традиционно предъявляются обществом к заслуженным академикам.
        Выступая перед компьютерной общественностью, г-н Кругляков, видимо считая, что для простых людей говорить надо попроще, выдал на-гора в виде бесспорных истин массу таких утверждений, за каждый из которых на экзамене по философии, скажем так, "отлично" не поставят.
        Главное в этой ситуации то, что г-н Кругляков официально представляет точку зрения Российской академической науки, и потому его выступления не могут и не должны расцениваться как эксцентричность пожилого человека. В истории Советской и Российской науки было много грязных пятен, нужно ли нам ещё одно?
        Основные действия комиссии и ее председателя состоят в призывах не печатать ни под каким видом работы лженаучного содержания, а так же не публиковать положительные статьи о тех "жуликах", которые занимаются лженаукой.

        Как же отделить науку от лженауки?

        Академику Круглякову это кажется очень простым делом. По его мнению, "учёным на самом деле очевидно, где наука, а где лженаука". То есть, если ты имеешь учёную степень, например, кандидата наук, то вот тебе и флаг в руки, бери и определяй, научна такая-то работа или лженаучна. Ну а коли лженаучна, так не стесняйся, заявляй об этом как можно громче.
        Но так ли все очевидно на самом деле? Насколько компетентен академик Кругляков в тех вещах, о которых он говорит? Все же тема разделения науки и ненауки относится не к области физики, а к области философии науки. Компетентна ли комиссия академиков решать такие принципиальные вещи, как разделение исследовательских программ на научные и ненаучные, и уж тем более давать обвинительно звучащие заключения о чьей-либо "лженаучности". Об этом и о многом другом я бы и хотел поговорить.

        Эпистемологический ликбез.

        Наука — сфера человеческой деятельности, функция которой — выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности; одна из форм общественного сознания; включает как деятельность по получёнию нового знания, так и ее результат — сумму знаний, лежащих в основе научной картины мира; обозначение отдельных отраслей научного знания. Непосредственные цели — описание, объяснение и предсказание процессов и явлений действительности, составляющих предмет ее изучёния, на основе открываемых ею законов.
        Методологические приемы и правила, которым должна следовать исследовательская программа для того, чтобы являться научной, сформулированы в определённой научной системе, то есть системе, за которой обществом признано право представлять собой научный метод познания.
        В работах известного американского философа Шеффлера рассматриваются этапы эволюции классической (стандартной) концепции науки. Одно из главных требований классической концепции науки заключается в том, "чтобы мир природных явлений рассматривался как реально существующий и объективный. Характеристики этого мира не зависят от предпочтений или намерений наблюдателей, однако они могут быть описаны с большей или меньшей точностью".
        За длительный период своего развития человеческая цивилизация сформировала несколько методологических систем, в то или иное время имевших статус научности. И сегодня не существует какой-либо одной системы, которая является единственным обладателем этого статуса, хотя многие из них и хотели бы такой статус приобрести.
        Сфера деятельности по разработке и усовершенствованию систем приемов и правил, способствующих получёнию систематизированных и достоверных знаний, относится к области философии и называется гносеологией (гносеология — от греч. gnosis — знание и logos — слово, учение) или эпистемологией (эпистемология — от греч. episteme — знание).
        Различные эпистемологические школы могут в достаточно широкой степени отличаться друг от друга. В результате, возникают такие ситуации, когда с точки зрения одной эпистемологической системы какая-то конкретная исследовательская программа может представляться строго научной, а с точки зрения другой столь же признанной эпистемологической системы, явно противоречить критерию научности этой системы.
        Например, один из наиболее авторитетных эпистемологов XX века Карл Поппер, выдвинул новый важнейший критерий научности в виде способности научной теории быть опровергнутой (фальсифицируемой). Те научные теории и научные системы, которые обладают возможностью адаптироваться под любой результат эксперимента, а значит, не могут быть экспериментально опровергнуты, по Попперу, не должны считаться научными. К таким ненаучным системам Поппер, между прочим, относил марксистскую диалектику и ортодоксальную квантовую механику.
        Со своей стороны, система Поппера была подвергнута справедливой критике со стороны альтернативных систем. Позже она была существенным образом трансформирована. Сегодня, насколько я могу судить, наибольшим авторитетом в мире пользуется система критического рационализма, дополненная системой научных исследовательских программ Лакатоса, в основе которой лежит утончённый фальсификационизм Поппера.
        В контексте обсуждаемой темы я бы хотел отметить некоторые положения критического рационализма, разделяемые большинством альтернативных эпистемологических позиций.
        От научных теорий и научно исследовательских программ требуется: повторяемость экспериментально значимых результатов, строгое соответствие цепочек логических умозаключений правилам дедукции, обобщение результатов на основе законов логики и математики.
        Развитые, зрелые научные теории, особенно те, которые достигли статуса включения в текущую научную парадигму, невозможно опровергнуть. Каждая научная теория имеет защитный механизм против опровержения, позволяющий выдвигать и модифицировать вспомогательные гипотезы, приводя тем самым выводы теории в соответствие с наблюдаемыми фактами.
        Понятие "решающего эксперимента" — это фикция, результат ошибочного, предвзятого ретроспективного анализа истории научного развития, выдвигаемого джастификационизмом.
        Не существует заведомо "истинных" оснований для построения научных теорий. Любой, самый строгий метод построения теории может привести к созданию ошибочной теории. Невозможно подтвердить "правильность" теории при помощи экспериментов (верифицировать теорию).
        Для успешного научного развития необходима организация жёсткой, но справедливой конкурентной борьбы между альтернативными теориями или исследовательскими программами, создание условий позволяющих развиваться не только общепринятым на настоящий момент научным теориям, но и сохранение альтернативных программ, уменьшения уровня догматизма и методологического диктата господствующей теории в периоды "нормального" развития науки.
        При этом и отдельные учёные, и научные исследовательские программы имеют полное право на ошибки, главное — чтобы не было мошенничества, то есть, сознательного допущения ошибок.
        Методологические основания современной квантовой физики в течение многих десятилетий подвергаются крайне резкой критике со стороны ведущих эпистемологов. Отношение таких общепризнанных столпов современной научной методологии науки, как Поппер и Лакатос, к методам квантовой механики хорошо передают следующие цитаты.
        Поппер: "Я восхищаюсь Бором и Гейзенбергом как революционерами в науке. Но я считал (и сейчас считаю) их эпистемологическое кредо скандальным".
        Лакатос: "После 1925 г. "новая" квантовая теория перешла на "анархистскую позицию", а современная квантовая физика в ее "копенгагенской" интерпретации стала одним из главных оплотов философского обскурантизма. ...Начиная с 1925 г. Бор и его единомышленники пошли на новое и беспрецедентное снижение критических стандартов для научных теорий. Разум в современной физике отступил и воцарился анархистский культ невообразимого хаоса".
        Таким образом, мы можем видеть, что проблема определения статуса научности или ненаучности (лженаучности) далеко не столь проста, как это выглядит на первый взгляд. В любом случае, для того, чтобы разобраться в этих сложные проблемах требуются специалисты.
        Судя по названию комиссии ("Комиссия по борьбе со лженаукой"), она берет на себя крайне щекотливую с моральной, юридической и философской точки зрения задачу по выявлению и пресечению (!) научного и лженаучного мошенничества.

        А судьи кто?

        Из двенадцати человек, составляющих "комиссию РАН по борьбе с лженаукой" десять по профессии физики, ещё один иммунолог и один физиолог. Ни один из авторитетных российских эпистемологов в состав комиссии не попал. Почему? Кто же тогда в этой комиссии осуществляет методологическую экспертизу подозрительный теорий и исследовательских программ? Почему председателем комиссии назначен представитель научной школы квантовой физики, являющейся по выражению Лакатоса, прибежищем философского обскурантизма и эпистемологического анархизма? Почему большинство членов этой комиссии так же являются представителями этой научной школы?
        В том же номере журнала, редакция "Компьютеры" поместила выдержки из интервью с зарубежным коллегой Круглякова, профессором Курцем. В отличие от всех российских борцов с лженаукой, Пол Курц профессор философии, то есть в гораздо большей степени профессионально приближен к методологии науки.
        Обратите также внимание: Пол Курц входит не в комиссию по борьбе..., а представляет комитет по изучёнию... Учёные западных стран избегают употребления слова лженаука в связи с его явно оскорбительным и обвинительным звучанием, предпочитая использовать нейтральные термины: ненаука, псевдонаука или антинаука.
        Члены Российской академической комиссии по борьбе с лженаукой не являются профессионалами в методологии науки. В этой части они любители, представляющие каждый свою научную школу. Все они уважаемые, блестящие, а некоторые даже гениальные представители своей научной школы, однако, будь они хоть трижды академиками, одно это не дает им право говорить за всю физику в целом, и уж тем более от имени всей науки.
        Возможно, уважаемые члены комиссии по лженауке, не будучи профессиональными эпистемологами, обладают достаточно высокой квалификацией в этой области как любители. Известно, что в конце XIX и в первой половине XX века многие известные физики публиковали работы по методологии науки: Мах, Дюгем, Пуанкаре, Бор, Гейзенберг и другие. Однако эпистемологических публикаций членов академической комиссии, либо ссылок на них мне через Интернет найти не удалось.
        В массовом сознании работа комиссии РАН по борьбе с лженаукой отождествляется с публикациями ее председателя, академика Круглякова. Очевидно, что уровень компетенции любой комиссии и характер ее реальной работы во многом определяется личностью председателя.
        Давайте попытаемся косвенно оценить эпистемологический уровень публикаций г-на Круглякова путем терминологической проверки его статей на предмет использования специальных научных понятий, присущих методологическому анализу.
        Я скачал со страниц Рунета все опубликованные статьи академика Круглякова и провёл среди них поиск по следующему списку ключевых слов: эпистемология, гносеология, методология, онтология, верификация, элиминация, рационализм, позитивизм, неопозитивизм, постпозитивизм, диалектика, инструментализм, реализм, материализм, объективизм, субъективизм, солипсизм, анархизм, эволюционизм, редукционизм, фаллибилизм, джастификационизм, дедукция, индукция. Результат эксперимента — поиск оказался безрезультатным!
        Правда, г-н Кругляков использует слово "фальсификация", но употребляет его не в эпистемологическом смысле опровержения, а только в бытовом смысле, как обман или мошенничество.
        Согласно требованиям классической концепции науки, лицо, претендующее на принадлежность к научному сообществу, обязано строго соблюдать некоторые моральные требования: быть непредубеждённым, беспристрастным, независимым, самокритичным. Именно поэтому классический научный стиль отличается спокойный и выдержанный характером изложения материала, который показывает, что автор старается объективно смотреть вещи.
        Экспрессивный и агрессивный стиль изложения в науке расходится с принятыми научными нормами и является одним из признаков дилетантизма или лженаучности. В следующей таблице показаны результаты подсчета нехарактерных для печатных работ деятелей науки экспрессивных и бранных слов, встречающиеся в статьях по проблемам лженауки у трех разных авторов: Мигдал — "Отличима ли истина от лжи"; Холтон — "Что такое антинаука"; Кругляков — "Что же с нами происходит?".

Слова и его производные	Мигдал	Холтон	Кругляков
жулик	нет	нет	6
прохвост	нет	нет	1
бред	нет	нет	17
глупость	нет	нет	2
шарлатан(ство)	нет	нет	1
надувательство	нет	нет	6

        Анализируем конкретные высказывания.

        Кругляков: "Учёным на самом деле очевидно, где наука, а где лженаука" ("Компьютерра", 2001, № 41).
        Кун: "Учёные исходят в своей работе из моделей, усвоенных в процессе обучёния, и из последующего изложения их в литературе, часто не зная и не испытывая никакой потребности знать, какие характеристики придали этим моделям статус парадигм научного сообщества.... Учёные обычно не интересуются и не обсуждают вопрос о том, что придает правомерность частным проблемам и решениям".
        Лакатос (любимая поговорка): "Большинство учёных имеют такое же представление о том, что такое наука, как рыбы о гидродинамике".
Кругляков: "У настоящих учёных остается много возможностей доказывать свою правоту".
        Малкей: "Современная наука пользуется необычной, по сравнению с другими областями интеллектуальной деятельности свободой от споров относительно своих оснований. Большинство научных исследований осуществляется в условиях столь сильной защищённости всех цепочек исходных положений, что пересмотр их или опровержение делаются практически невозможными".
        Дарвин: "Хотя я вполне убежден в истине тех воззрений, которые изложены в этой книге в форме краткого обзора, я никоим образом не надеюсь убедить опытных натуралистов, умы которых переполнены массой фактов, рассматриваемых ими в течение долгих лет с точки зрения, прямо противоположной моей... Но я смотрю с доверием на будущее, на молодое возникающее поколение натуралистов, которое будет в состоянии беспристрастно взвесить обе стороны вопроса".
        Планк: "Новая научная истина прокладывает дорогу к триумфу не посредством убеждения оппонентов и принуждения их видёть мир в новом свете, но скорее по тому, что ее оппоненты рано или поздно умирают и вырастает новое поколение, которое привыкло к ней".
        Кругляков: "Настоящие эксперты никогда не скажут ни да, ни нет, если не будут абсолютно уверены". Вариант, что эксперт "зарубит" серьезное исследование: "абсолютно исключён".
        Кун: "Лорд Релей к тому времени, когда его репутация прочно утвердилась, представил на рассмотрение в Британскую Ассоциацию статью о некоторых парадоксах электродинамики. Его имя было случайно опущено, когда статья была послана впервые, и сама статья была отвергнута как работа какого-то "любителя парадоксов". Вскоре после этого, когда его имя было указано, статья была принята".
        Пopyc: "Решения экспертов всегда находятся в сильной зависимости от культурных факторов, воздействующих на научные процессы "извне"".
        Кругляков, имея в виду журналистов: "Голову на плечах надо иметь, может ли то, что ему рассказывают, хоть мало-мальски соответствовать действительности".
        Журналист "Компьютеры" Левкович-Маслюк, "купившийся" на этот совет: "Для примера посмотрим на стиль классических сочинений по торсионным полям и их приложениям. Берём книгу Геннадия Шипова "Теория физического вакуума". Листая книгу, замечаем, что тензоры, спиноры, а так же многочисленные формулы постепенно начинают перемежаться фразами о "первичном сверхсознании", способными осознать Абсолютное "ничто".
        Где-то в районе двухсотой страницы мы узнаем, что "технология единого поля Махариши" и объединение четырех фундаментальных взаимодействий "идут параллельно и направлены для улучшения жизни человечества", а в конце книги упоминается Иисус Христос, как ("вероятно") "реальная сущность верхнего уровня"" ("Компьютерра", 2001,  № 41).
        В данном случае квалифицированный журналист, воспользовавшись плохим советом, сразу же сел в лужу, потому что с точки зрения научной стилистики работа Шипова почти безупречна. А что касается приведённых высказываний относительно сознания и сверхсознания, которых, по мнению журналиста, не должно быть в физических текстах, то вот вам для сравнения фрагмент статьи из авторитетного научного журнала, то есть прошедшей строгую научную экспертизу:
        Менский: "...Действительно, если обычно сознание выбирает один из эвереттовских миров наугад, вслепую, то почему бы не предположить, что может существовать такое сознание (наделённое особым талантом, или специальным образом тренированное), которое может делать этот выбор целенаправленно.
        ...К тому же представление о том, что данному человеку удаётся многократно повторить маловероятное событие (сотворить чудо) возникает лишь в сознании самого "чудотворца" (в силу того, что это сознание специальным образом выбирает эвереттовский мир). И это лишь в его сознании другие наблюдатели оказываются свидётелями этого многократного повторения и тем самым убеждаются в его способностях. Если же мы рассмотрим, как то же самое выглядит с точки зрения одного из наблюдателей, обладающего обычным сознанием, то окажется, что он в огромном большинстве случаев увидит, что это событие, обещанное чудотворцем, не происходит. Ведь его сознание, выбирая эвереттовский мир наугад, окажется, скорее всего, в таком мире, в котором маловероятное событие не осуществляется" (Менский М.Б. Успехи Физических Наук, 170, 644-645 (2000)).
        В цитируемых фрагментах учёный излагает шизоидную (от греческого schizo — расщеплять) Эверетта-Уилера многомировую интерпретацию квантовой механики, согласно которой наблюдатель усилием сознания может порождать новые параллельные миры и перемещаться между ними.
        Я специально ограничился разбором высказываний г-на Круглякова, извлечённых только из одной единственной статьи: "Наука — свет, а лжеучёных — тьма...". При необходимости, подобные сопоставления можно продолжить.
        Надеюсь, на этих примерах мне удалось достаточно убедительно показать, что академик Кругляков профанирует обсуждаемые вопросы, сознательно или неосознанно вводит в заблуждение журналистов и читателей, что недопустимо для официального представителя профессиональной науки.

        Что же происходит?

        Давайте познакомимся с подборкой цитат из книги (не полемической статьи) г-на Круглякова "Что же с нами происходит?", показывающей широту его интересов и характерный стиль рассуждений:

        * "Сегодня каждый желающий может печатать за свой счёт всё, что угодно, поэтому на прилавках книжных магазинов вместо исчезнувшей научной литературы (издание которой в любой стране убыточно) появились книжонки тех самых полубольных людей, которые в свое время пытались одолеть систему защиты настоящей науки "от дурака".

        * "Куда печальнее то, что он является заведующим кафедрой в Московском государственном техническом университете радиотехники, электроники и автоматики (МИРЭА) и, благодаря своему положению, может калечить молодые души".

        * "Возмущение учёных вызывает то, что Акимов бесконтрольно пускает на ветер средства, отбираемые у нищей армии".

        * "После нескольких лет ниспровержений и охаивания всего и вся, когда господа типа К. Борового, ухмыляясь с экрана телевизора, смели поносить систему образования нашей страны, всё стало на свои места".

        * "Мутные потоки удручающего по своей нелепости антинаучного бреда продолжают захлестывать средства массовой информации".

        * "Бессовестность журналиста меня просто возмутила. Ведь я растолковывал ему, что его главный персонаж — крупномасштабный шулер, подробно объяснял, почему. И вот он вновь возносит Акимова со товарищи на щит. Уж не платят ли А. Валентинову эти господа? Что-то слишком рьяно он их защищает, вопреки всякой логике".

        * "В первых числах мая 1998 г. я написал статью "По ту сторону науки". На сей раз я её в редакцию не посылал, понимая бессмысленность этой акции. Зато заручился поддержкой Министерства науки. Там мне пообещали, что статья будет опубликована в РГ, причем, в кратчайшие сроки. И действительно, 19 мая с. г. статья (без единой купюры или даже правки!) появилась в газете".

        * "А вот ещё одна проблема. Неужели государственным мужам неясно, что у населения нет меди? Почему до сих пор не прикрыт преступный бизнес?".

        * "На фоне всего этого власти тратят силы на бессмысленную борьбу за увеличение своих полномочий. Дорого обходится простым людям эта борьба. Понимают ли они, что не С. Кириенко виноват в кризисе? Действия экс-премьера были весьма разумны в создавшейся ситуации. Ну, а что он сделал не так? Наступил на хвост олигархам?"
        В заключение этой части приведу отрывок из статьи руководителя школы теоретической физики АН СССР Мигдала относительно присущих лженауке косвенных признаков и прошу читателей соотнести их с высказываниями г-на Круглякова.
        Мигдал: "У лженауки есть устойчивые, почти непременные черты. Одна из них — нетерпимость к опровергающим доводам.
        ...Далее, почти без исключения, — невежество и антипрофессионализм, очевидные любому серьезному специалисту. И, наконец, — агрессивность.
        ...Лженаука пытается доказать свою правоту, не гнушаясь никакими приёмами. Можно и нужно протестовать против несправедливой оценки работы, но стремиться изменить общественное мнение следует принятыми в науке способами. ...Во все времена именно лженаука преследовала науку, и утверждать обратное — неуважение к памяти жертв лженауки, начиная с Галилея".

        В чём, собственно, проблема?

        Проблемы, конечно, есть, и никто из тех, кто хочет объективно разобраться в ситуации, этого не отрицает. Но это не проблемы лженауки, а проблемы мошенничества под прикрытием науки.
        Мошенникам все равно, чем прикрываться: наукой, искусством, религией, мистикой или борьбой с лженаукой. За время своего существования человечество выработало достаточно эффективные механизмы, позволяющие успешно бороться с мошенничеством.
        Каждый, подозревающий факт мошенничества, может и должен обращаться в правоохранительные органы. При необходимости милиция обращается за экспертизой к специалистам.
        Если, действительно, дело обстоит так, как утверждает комиссия, то есть что уровень прикрывающегося наукой мошенничества вышел за допустимые пределы, значит, плохо работают правоохранительные или законодательные органы, куда и должна быть направлена критика академической комиссии.
        Если милиция не обращается за экспертизой в комиссию РАН, то, возможно, она не доверяет уровню компетентности или непредвзятости академиков (я бы, например, не доверял).
        За последнее время произошло радикальное падение авторитета профессионального научного сообщества, неверно ассоциируемое с падением авторитета самой науки, то есть классических научных методов получения достоверного знания. По-видимому, причина падения общественной репутации научного сообщества заключается именно в отходе отдельных научных школ и групп профессиональных учёных от тех стандартов, которые в массовом сознании, отождествляются с наукой и научной этикой.
        Информация о том, что какие-либо научные объединения нарушают общепринятые научные требования (то есть требования классической концепции науки), через СМИ рано или поздно доводится до каждого.
        Проверенная веками и сохранившая в неприкосновенности высокий уровень авторитета классическая концепция науки, основанная на философских принципах объективности, реальности и познаваемости, содержит строгие требования к моральным нормам научного сообщества, среди которых главными являются непредубеждённость, незаинтересованность (то есть отсутствие установки на извлечение из результатов исследования личных преимуществ), беспристрастность, независимость, самокритичность.
        Во второй половине XX века существенно снизился авторитет доминирующих в теоретической физике школ релятивизма и ортодоксальной квантовой механики. Причём, на мой взгляд, по разным причинам. Методологические основания школы ортодоксальной квантовой механики наиболее радикально отличаются от методологических норм классической концепции науки в сторону агностицизма (веры в непознаваемость) и субъективного идеализма. За это ортодоксальная квантовая механика подвергалась и продолжает подвергаться критике со стороны большинства ведущих эпистемологических школ.
        Для современной теоретической физики в целом характерны: гипертрофированная математизация, осознанный отказ от поиска причинно-сущностных объяснений, столь же сознательный отказ от пространственных моделей и, как следствие, отсутствие "понимания" в общепринятом (то есть не философском) смысле.
        Люди не могут и не хотят верить в учение, которое не понимает никто, даже его адепты.
        Фейнман: "Я думаю — можно сказать, что никто не понимает квантовую механику... Всё время помни о том, что если ты не сможешь избежать постоянного вопроса — как это может быть, ты попадёшь в глухой тупик, из которого ещё никто не возвращался. Никто не знает, как это может быть так" .
        Фейнберг: "Фактом является удивительное непонимание физической сущности специальной теории относительности при совершенном владении её техникой у множества вполне и даже очень высококвалифицированных физиков, в том числе теоретиков очень высокого уровня, вплоть до академиков. ...Как показали опросы, число непонимающих не уменьшается, а растёт".
        Прибавьте к этому же молчаливый, но крайне последовательный "саботаж" со стороны других естественных наук и физических школ "верхнего уровня", не желающих переходить на новые методологические стандарты фундаментальных общефизических теорий. Осмыслением этого нового явления занимается отдельное эпистемологическое течение — антиредукционизм.
        Наибольшее количество нетрадиционных и альтернативных публикаций относится именно к области фундаментальной физики, и в свете этого факта становится понятно, почему большинство членов комиссии по лженауке составляют профессиональные физики.
        Известный философ Бертран Рассел приводит любопытное суждение относительно причин победы научного мировоззрения над мистикой: "Вера в возможности чёрной магии была разрушена не аргументами, а широко распространившейся верой в законосообразность мира... После Ньютона люди стали верить, что Бог когда-то создал природу и предписал ей законы, чтобы происходящее соответствовало его намерениям и не было нужды вмешиваться, за исключением особых случаев, вроде возвещения христианской религии".
        Квантовая механика в её ортодоксальной интерпретации разрушила веру в незыблемость законов природы и причинную обусловленность явлений. Возможно, что не случайно совпадает время роста мистических настроений в обществе с победой ортодоксальной позиции в квантовой физике.
        Падение авторитета научных школ органически связано с существенным падением уровня доверия к профессиональным учёным из-за того, что нарушение ими общепринятой научной этики приняло массовый характер. Изучением этих нарушений, помимо всего остального, занимается — социология науки. Широкое обсуждение работ по проблемам социологии знания открыло для общества массу неприглядных фактов, связанных нечестной конкуренцией научных школ, мифотворчеством, и дезинформаций.
        Известный эпистемолог и историк науки Томас Кун сравнивает методы официального изложения истории научного развития "для широких масс", с методами "министерства правды" из известного романа Оруэлла.
        Следует учитывать, что приёмы нечестной конкурентной борьбы в бизнесе строго контролируются специальными государственными институтами и пресекаются, как в административно-правовом, так и в уголовном порядке. В отношениях между научными школами и отдельными учёными законодательство предпочитает не вмешиваться, развязывая, тем самым, руки господствующим научным школам для использования самых нечестных методов.
        Американские исследователи Коллинз и Пинч, изучавшие характер взаимоотношений между научным сообществом и новой научно-исследовательской программой — "парапсихологией", пришли к ошеломляющим выводам: методы обсуждения результатов парапсихологов, многие из которых являлись достаточно известными учёными в других областях науки, имело очень мало общего со стандартами научного обсуждения.
        Представители физических научных школ, которым противоречили полученные парапсихологами результаты, повсеместно использовали грязные технологии, свойственные нечестной конкуренции: демагогию, шельмование, саботаж, огульное обвинение парапсихологов и всей парапсихологии в подтасовке результатов экспериментов и так далее и тому подобное.
        В свою очередь, парапсихологи вынуждены были прибегнуть к социальным (то есть ненаучным) аргументам для того, чтобы принудить научное сообщество обсуждать полученные ими результаты принятыми в науке методами.
        Жуткое впечатление произвела на меня книга Сонина "Физический идеализм: история одной идеологической компании", в которой приводятся тексты статей, выступлений и клеветнических доносов в партийные органы известных советских учёных, направленные против своих коллег, представителей научных школ релятивизма и ортодоксальной квантовой механики.
        После 1953 года эти, преследуемые ранее, научные школы сами заняли господствующее положение и уже в 1964 году отметили свою победу принятием закрытого постановления президиума РАН, "запрещающего всем научным советам и журналам, научным кафедрам принимать, рассматривать, обсуждать и публиковать работы, критикующие теорию Эйнштейна".
        Ну а после распада СССР, когда старые административные рычаги воздействия на диссидентов от науки стали давать сбои, появилась потребность в ином институте идеологического подавления, созданного под видом "комиссии по борьбе с лженаукой".
        По моему личному мнению, только один г-н Кругляков нанёс ущерб авторитету российскому научному сообществу гораздо больший, чем вся "лженаука" вместе взятая.
        Участники "круглого стола" по проблемам лженауки, проходившего 3 февраля 2000 года в Институте философии и права СО РАН Новосибирска, высказывая совершенно справедливые претензии относительно неудачного названия комиссии, предлагали переименовать её в комиссию по научной этике. Учитывая стилистические особенности выступлений председателя этой комиссии, наполненные экспрессивными выражения, бранными словами и безответственными заявлениями, такое предложение выглядит достаточно многообещающе.
        Проблему потери доверия невозможно решить силовыми методами. Следует разработать долгосрочную программу замены крайне неприглядного имиджа старой советской науки на новый, более соответствующий гражданскому демократическому обществу. И только после выработки и согласования новых критериев, имеет смысл создание внутренней комиссии, контролирующей соблюдение этики поведения представителей академической науки.
        Кроме того, поскольку фундаментальные исследования финансируются государством, необходимо создание независимого от РАН государственного контролирующего органа, следящего за соблюдением правил конкурентного противоборства научных школ и отдельных учёных. Ущерб, который приносит стране применение грязных методов в конкурентной борьбе научных школ, зачастую слишком дорого обходятся обществу.

        Сжечь, — ещё не значит опровергнуть.

        Моё личное мнение (впрочем, не оригинальное) состоит в том, что причиной ненаучного поведения учёных являются их верования. Профессиональные учёные слишком трепетно относятся к науке, считая себя её полномочными представителями. Несмотря на то, что методологические основания джастификационизма (веры в то, что научная теория может быть подтверждена с помощью эксперимента) были однозначно опровергнуты, и современные эпистемологические школы от них уже отказались, большинство профессиональных учёных естественнонаучного направления продолжают придерживаться этой ошибочной и очень вредной позиции.
        Откройте любой серьёзный научный журнал и обратите внимание, сколь часто там используется ссылка на "подтверждение" или даже "полное подтверждение" той или иной научной теории. Современные эпистемологи в таких случаях обязательно используют другой термин, не "подтверждение", а "подкрепление".
        Как только учёный начинает считать какое-либо научное знание "полностью подтверждённым" это означает, что субъективно он переводит это знание из разряда проблематичного в разряд непогрешимого. Относительно проблематичного знания учёный может допустить правомерность научного обсуждения, но относительно знания непогрешимого критическое научное обсуждение представляется ему бесполезной тратой времени, а те, кто пытаются инициировать такое обсуждение, выглядят в его глазах либо дилетантами, либо жуликами.
        Профессиональные учёные, стоящие на позициях джастификационизма, переводят "полностью подтверждённые" научные знания в разряд верований. Совокупность научных верований учёных составляет их религию, а там, где есть вера и религия, там не может быть места объективному и беспристрастному обсуждению.
        Чем меньше известно учёному джастификационисту об основоположениях его научной школы, тем большую часть научного знания он склонен переносить в разряд непогрешимого и тем более обширно содержание его религиозного храма, который сам он ассоциирует с "наукой", считая себя "адептом науки".
        В тех случаях, когда эксперименты, поставленные сторонниками альтернативных научных школ, дают результаты, противоречащие непогрешимому "полностью подтверждённому" научному знанию, религиозная сторона профессионального учёного-жреца не позволяет допустить даже ничтожной вероятности того, что представленные на обсуждение результаты могут быть правильными.
        Поппер: "Догма знания, однажды возведённая на престол, навсегда остается вне критики. На неё уже нельзя нападать. Она стала ... "неопровержимой и окончательной"".
        Прочтите, если ещё не прочли, результаты исследования Коллинза и Пинча и посмотрите, насколько отличаются методы обсуждения научным сообществом исследований парапсихологов от тех, что принято считать научными, и насколько они похожи на методы обсуждения догматов веры.
        Обратите внимание, — "комиссия РАН по борьбе с лженаукой" призывает руководителей ВУЗов, журналистов и редакторов СМИ не печатать материалы лженаучного содержания, но считает излишним давать строгое формальное определение научности и лженаучности.
        Почему? Ответ мы находим в выступлении председателя комиссии, который, оказывается, считает, что: "учёным в самом деле очевидно, где наука, а где лженаука". Большего уровня некомпетентности мне трудно себе представить.
        Что же на самом деле может быть очевидно человеку, имеющему научное звание? По-видимому, только утверждения признанных сегодня научных теорий (научных школ). То есть только то, что в рамках господствующей научной парадигмы входит в состав условно истинного знания (knowledge background).
        Именно это знание, субъективно воспринимаемое как "непогрешимое", и составляет содержание религиозного храма жрецов от науки, считающих своим долгом защищать его от внешних посягательств.
        Под прикрытием высоких слов деятельность комиссии направлена против публикации результатов альтернативных научно-исследовательских программ, выводы которых противоречат выводам "официальной" науки.
        Сравните с высказываниями Куна: "Удивительная особенность проблем нормальной науки ... состоит в том, что они в очень малой степени ориентированы на крупные открытия, будь то открытие новых фактов или создание новой теории. Если результат проекта не попадает в эту более узкую (предполагаемую) область, то это рассматривается обычно как неудача исследования, которая отражает не отклонение природы от закона, но лишь ошибку опыта".
        "Цель нормальной науки ни в коей мере не требует предсказания новых видов явлений: явления, которые не вмещаются в эту коробку, часто, в сущности, вообще упускаются из виду. Учёные в русле нормальной науки не ставят себе цели создания новых теорий, обычно они к тому же нетерпимы к созданию таких теорий другими".
        Как известно, последние слова Джордано Бруно, сказанные им на костре были следующими: "Сжечь, — ещё не значит опровергнуть!". Откуда становится понятно, что проблемы Бруно были отчасти сродни современным проблемам альтернативных научных школ. Требованиям справедливого научного обсуждения и тогда и сегодня противопоставляются призывы к подавлению научного инакомыслия.
        Мне стыдно уже за то, что наши лучшие и уважаемые академики выражают публичное сожаление о том, что не могут свой властью посадить какого-то жулика (читай, еретика) в тюрьму. Совсем неслучайно, известная своей агрессивностью в борьбе с ересью, Московская патриархия нашла себе союзника в лице председателя комиссии по борьбе с "лженаукой".
        Одним из эффективных способов противодействия подобным "борцам за чистоту веры" является противопоставление их научных верований утверждениям противоположного характера, принадлежащего общепризнанным научным авторитетам. В отличие от теологических доктрин научные "истины" не столь согласованы и, кроме того, высшим научным авторитетам, основателям соответствующих научных школ, не был свойственен научный догматизм в той степени, как их последователям.
        Поэтому всегда можно подобрать цитаты, показывающие тому или иному жрецу от науки, что его личные представления о том, что входит в список непогрешимых научных догм противоречит мнению другого, к тому же общепризнанного научного авторитета. Благодаря таким противопоставлениям "борец за чистоту веры" может быть сам обвинён в ереси. Тот, кто вовремя осознает, что научная дискуссия вышла за пределы научного обсуждения и перешла в плоскость теологии получает существенное преимущество благодаря своевременному переходу на более адекватные методы аргументации.

        Что есть истина?

        Однажды я присутствовал на семинаре известного "лжеучёного", доктора технических наук, члена-корреспондента РАН, академика нескольких "неправильных" академий, Владимира Акимовича Ацюковского. В течение более чем сорока лет этот человек развивает, вместе с различными учёными энтузиастами во всём мире, теоретические основы гидродинамических моделей эфирной среды.
        Среди прочего, на семинаре я узнал, что за сорок лет своей подвижнической деятельности по развитию когда-то законной и вполне научной исследовательской программы, этому признанному в России главе эфиродинамической научной школы, выпустившему много хороших книг, не удалось опубликовать ни одной (!) работы в традиционных физических научных журналах. Присутствовавшие на семинаре несколько учёных из МГУ обсуждали тактику воздействия на руководство университета с тем, чтобы пробить публикацию хотя бы одной статьи Ацюковского.
        Из выступлений г-на Круглякова можно понять, что та же проблема — отсутствием научных публикаций в престижных научных журналах, относится и к физику-теоретику Шипову.
        Нельзя делать обобщения на основании всего двух фактов, поэтому приведу фрагмент выступления на "круглом столе" посвящённого проблемам лженауки, профессора Пещёвицкого: "...Я считаю, что нам надо ... посмотреть на самих себя: а не создали ли мы сами некоторые причины для развития подобных явлений? Я думаю, что такие причины есть в самой нашей Академии. Я глубоко убеждён, одна из главных причин заключается в том, что ни один престижный журнал дискуссионных работ не напечатает. Вы мне поверьте, у меня здесь собственный опыт, и немалый. А поэтому все дискуссионные вещи пытаются опубликовать другими способами. Вместе с этим и появляются различные "экстрасенсорики" и прочая "тёмная литература". Я считаю, что если так будет продолжаться, то это очень будет способствовать распространению того, что мы называем лженаукой. Если бы на страницах серьёзных журналов дискуссионные вещи обсуждались бы серьёзными профессионалами, то, как я убеждён, половины бы этой "экстрасенсорики" не существовало".
        Почему же в престижных научных журналах не печатают материалов дискуссионного содержания? Возможно, одну из причин этого нам поможет понять высказывание председателя комиссии по лженауке.
        Кругляков: "Один из критериев истинности исследования (здесь и далее выделения мои — С.Б.)— в наличии публикаций, статей о выполненной работе в рецензируемых научных журналах".
        Первая естественная реакция, принять слово "истинность" за оговорку! Кажется очевидным, что на этом место должно стоять слово "научность". Однако в следующих предложениях этого абзаца, тема "истинности" получает своё развитие: "У научного сообщества сложились определённые критерии оценок, что истинно, а что ложно".
        "Что такое истина?",— спросил Понтий Пилат Иисуса и не получил ответа. Достаточно широко распространена позиция, в соответствии с которой критерием истинности признаётся практика, позитивисты считают таким критерием простоту и экономичность описания .
        Но чтобы академик, официальный представитель РАН, находясь в здравом уме, объявил критерием истинности публикации в рецензируемых научных журналах! Эпистемология — отдыхает!

        Научный самиздат.

        Но давайте вернёмся к проблемам альтернативной науки. Многие учёные во всём мире работают над развитием тех или иных отвергнутых когда-то научно исследовательских программ, стремясь развить их научные теории до такого уровня, что бы они смогли победить господствующие сегодня научные теории.
        Казалось бы, общество должно только приветствовать подобные процессы. Однако проблема состоит в том, что финансирование научных программ и распределение доступа к научным ресурсам находится в руках представителей именно тех научных школ и направлений, с которыми конкурируют альтернативщики.
        В результате, представителям альтернативной науки становятся недоступными как источники финансирования, так и традиционные каналы информационного обмена.
        Возможно, возникновение глобальных информационных сетей позволит в будущем несколько сгладить остроту ситуации (и уже сглаживает), но пока соответствующие ресурсы Рунета ещё не достаточно сформированы.
        Никто из нас, тех, кто имеет мужество серьёзно работать в альтернативных научных школах, не считает такое положение приемлемым. Я могу понять, когда запрет на публикацию дискуссионных материалов выдвигает частный журнал, совсем иное дело, когда этот журнал издается на деньги налогоплательщиков, следовательно, и нас, и наших многочисленных сторонников.
        Борцы за чистоту науки оправдывают это тем, что многие альтернативные научные направления в прошлом уже рассматривались и были признаны ошибочными. Однако если отбросить упоминавшийся выше джастификационистский тезис о возможности "полного подтверждения" доминирующих сегодня научных теорий, то какие иные аргументы могут оправдать столь жёсткий догматизм?
        Научные разработки, идущие в рамках альтернативных исследовательских программ, путь даже и заведомо ошибочных (хотя это может быть известно только Богу) тем не менее, так же могут иметь высокую научную ценность.
        Борясь за выживание, альтернативные исследовательские программы вынуждены использовать все свои возможности для выявления слабых сторон господствующих научных теорий. Критические атаки на научную теорию обнаруживают в ней слабые звенья: допущения, введённые неприемлемыми методами, ошибки точности, полноты или адекватности, внутренние противоречия, существование внешних аномалий и тому подобное.
        Одновременно со стороны той научной программы, чья теория подвергается атаке, идёт обратный процесс модификации теории с целью устранения выявленных недостатков. Подобного рода конкурентная борьба, с точки зрения эпистемологической позиции критического рационализма, является необходимым залогом успешного научного развития.
        Истории науки известны многочисленные примеры, когда величайшие открытия делались в процессе исследований в ошибочных, как потом выяснялось, научных направленях. Вспомним алхимию или ту же астрологию. Открытием лейденской банки, первого устройства, позволявшего собирать и хранить электрические заряды для дальнейшего исследования, мы обязаны ошибочной теории, отождествлявшей электричество с особого рода жидкостью. Подобные примеры можно долго перечислять.
        Хотел бы ещё сказать несколько слов о тех "полубольных", которые издают за свой счёт "лженаучные" книги. По-разному можно относиться к людям, которые отнимают у себя, своей семьи и своих детей, материальные средства для того, чтобы облагодетельствовать человечество результатами своего труда. Можно их осмеивать, сажать в тюрьмы и сумасшедшие дома, то есть делать то, что наше общество уже делало в течение длительного времени.
        А можно профинансировать создание общественной организации, предназначенной для предварительного рецензирования работ альтернативщиков, выявления среди них наиболее перспективных и талантливых, создания условий для творческого развития авторов. Несомненно, создание такой организации потребует денег, и немалых. Денег, как известно, в нашей стране всегда не хватает, а вот людей — что грязи.
        Формировать в массовом сознании образ "народного самородка" так же можно на разных примерах. Можно выбрать её самых слабых и самых спорных представителей — малообразованных "открывателей" и "изобретателей", для текстов которых характерны выражения "учёные открыли ...", "учёные утверждают ..." и так далее, откуда становится ясно, что самих себя эти люди к учёным не относят.
        Выявить ненаучную стилистику текстов этих людей — проблема, не стоящая выеденного яйца. В тоже время можно формировать образ "самиздатовских" авторов на примерах лучших представителей этой группы: Циолковского, Солженицына, Андреева, и многих других менее известных личностей, добившихся, в конце концов, общественного признания.
        Первая не "самиздатовская" книга Циолковского вышла только после Октябрьской революции и имела она говорящее о многом, вызывающее название: "История моего дирижабля. Мытарства современных изобретателей самоучек".
        Мало кто из тех, кто серьёзно работает над альтернативными исследовательскими программами, стремятся писать книги. Научные результаты гораздо более удобно излагать в коротких статьях. Но если доступ в научные журналы закрыт, то зачастую, ради публикации одной — двух страниц текста с полученными результатами, пишется целая монография, качество которой оставляет желать лучшего.
        Тем не менее, свою главную функцию она выполняет, доносит нужную информацию до тех, кому эти результаты необходимы, то есть тех, кто работает над развитием этой же, или достаточно близкой исследовательской программы. И не важно, насколько строгим и научным языком будет написана такая книга. Я могу привести конкретные примеры, когда в совершенно, казалось бы, антинаучных книгах обнаруживались важные и значимые результаты. Никто не спорит, гораздо продуктивнее искать ценные идеи в специальных научных журналах. Но что же делать, если участникам альтернативных исследовательских программ строго настрого закрыт туда доступ?
        Вообще, в основании доминирующего в современной теоретической физике гипотетико-дедуктивного метода выдвижения научных теорий уже по определению, должна лежать блестящая догадка. И совсем не обязательно, чтобы сама догадка и её научное обоснование принадлежали одному и тому же человеку.

        Кто виноват и что делать?

        Мне скажут, что комиссия и лично г-н Кругляков борются не с альтернативными научными направлениями, а только с настоящей лженаукой, но это будут пустые слова, поскольку реальные дела, состояние мыслей этих борцов говорят об обратном.
        Бестактные и грубые действия, предпринимаемые комиссией РАН по борьбе с лженаукой, создают колоссальный психологический прессинг для всех, кто имеет отношение к участию в альтернативных исследовательских программах!
        Многие люди считают преступлением, когда бомбят жилые кварталы, для того, чтобы поразить нескольких террористов одиночек. Деятельность комиссии по борьбе "никому непонятно с чем" очень напоминает такую стрельбу по площадям, оправдываемую весьма спорными аргументами. Лично я хотел бы для себя одного — права спокойно работать в той области, которая мне интересна, и знакомить с результатами моего труда тех, кто этим заинтересуется!
        Хочу обратить внимание, что приставка "лже-" считается предосудительной. Прямое обвинение в лженаучности — является оскорблением, то есть обвинением, выраженным в краткой форме. Согласно основополагающим принципам гражданского права, никто не может быть признан виновным в чём-либо, кроме как по решению суда.
        Возможно, что все обвинения академической комиссии и её председателя, выраженные в бранных словах и выражениях, действительно справедливы: г-н Чумак — жулик, журналист Валентинов — взяточник, профессор Лесков — лжец, Шипов и Акимов — мошенники и проходимцы, и так далее.
        В конце концов, если у этих людей нет желания или недостаточно мужества отстаивать свою честь и достоинство в установленном законом порядке, значит, де-факто, они признают эти обвинения справедливыми.
        Однако всё это ни в коей мере не делает более законными предлагаемые комиссией приёмы "борьбы"; более научными — формы и методы обоснования выдвинутых обвинений; более высокой — квалификацию обвинителей; более верными — отдельные принципиально значимые утверждения.
        Почтенный г-н Кругляков прямо обвинил множество людей и организаций в предосудительных, административно и уголовно наказуемых вещах: лженаучности, мошенничестве, коррупции, подкупе, а так же сумасшествии и шарлатанстве. Сколько же судебных исков против мошенников возбудила комиссия, сколько их было возбуждено прокуратурой по ходатайствам комиссии, сколько обвинений получило подтверждение в судебном порядке?
        Что касается главного источника лженауки, то, на мой взгляд, в нашей стране его следует искать на самом верху, и заключается он в недостаточной эпистемологической грамотности академической элиты и всего российского научного сообщества в целом.
        Старая советская философия была крайне догматичной, сверху донизу пронизанной партийной идеологий, и потому внутренне отторгалась каждой свободомыслящей личностью. Современная эпистемология не входила и не входит в число приоритетных дисциплин при назначении учёной степени естественнонаучных направлений. Результат этого пробела в базовом образовании наших учёных и привёл к столь плачевному результату, который мы все здесь наблюдаем.
        Академик Кругляков, официально представляющий Российскую Академию Наук, уже несколько лет на страницах разных изданий позволяет себе несовместимые с научной этикой высказывания, и никто из коллег по Академии до сих пор его публично не одёрнул. Стало быть — согласны.
        Не сомневаюсь, что вся эта грязная история рано или поздно закончится. Вопрос только в том, сколько человеческих судеб будет исковеркано, сколько талантливых учёных покинут Россию, спасаясь от преследования за инакомыслие, какой очередной ущерб понесёт авторитет российского научного сообщества.

Справка:

Белозёров Сергей. E-mail: beloz@mts-nn.ru

Ответ Э.П. Круглякова С. Белозерову
http://www.membrana.ru/articles/readers/2002/04/04/185000.html