Если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе – так гласит древняя поговорка. 
        Понятие "симхион" существует уже 26 лет – с 1983 года [1], и по первоначальной идее должно было бы объяснить некий механизм возникновения жизни на Земле. О том пишущему эти строки пришлось много поспорить с оппонентами. С тех давних лет многое утекло в нашей жизни. Исчез СССР, разрушились семьи, выросли дети, некоторые из них успели стать нашими же  оппонентами, мы сами постарели и оказались по разные стороны государственных и таможенных границ, иногда очень далеко отстоящих друг от друга. Но наши научные споры не прекратились, и это само по себе уже хорошо.
        Итак, кое в чем придется начать с самого начала.

        Еще раз о "противоречии" между вторым началом термодинамики и феноменом жизни.

        Стало уже общим местом противопоставление неживых природных и  искусственных (технических) объектов и настоящих живых организмов. Якобы первые полностью подвластны второму началу термодинамики, а вторые – никак  нет. Отсюда следуют всевозможные высоконаучные построения, гипотезы, сложноподчиненные конструкции, просто спекуляции. Говорят об "антиэнтропийности" живых систем, о "негэнтропии", которую якобы черпают живые системы из неживого мира. Говорят об "информационности" живого, позволяющей ему противостоять неуклонному росту энтропии. Говорят об удерживании живого вдали от точки термодинамического равновесия, куда его тянет всевозрастающая энтропия. Говорят об особых свойствах "диссипативности", то есть открытости, для потоков энергии, информации, вещества, проходящих свободно в обе стороны через клеточные мембраны. И много еще чего говорят.
        Всё это, на наш взгляд, не более чем попытки объяснить необъяснимое столь же необъяснимыми понятиями.
        Здесь самое время вспомнить о "бритве Оккама": если непонятное явление допускает множество толкований, выбери самое простое – оно и будет верным. Такой логический ход вполне соответствует и принципу наименьшего действия, определяющему  физические процессы в  природе.
        Второе начало термодинамики, в его статистическом выражении, предписывает неуклонное возрастание беспорядка. Все природные (и искусственные – технические) системы со временем полностью рассеиваются в пространстве, да так равномерно, что можно предсказать их концентрацию в каждом выделенном объеме изолированного пространства. Скажем, если изолированное пространство состоит из двух одинаковых частей, а мы запустим туда  сразу 1000 частиц, то, набравшись терпения, через много-много времени, мы можем ожидать, что в каждой части окажется точно по 500 частиц. Если их там окажется не по 500, а например, 470 и 530, то, значит, мы недостаточно долго ждали, надо будет подождать ещё. В пределе, через неограниченное время ожидания,  их  соотношение установится точно в виде 500:500. Так гласит теория термодинамики, точнее ее второе начало.
        Теперь пойдем дальше. Запустим в то же пространство 100 частиц. Результат будет тот же, по 50 частиц в каждой части, но ждать видимо придется больше.
        В третий раз запустим туда 10 частиц; они разделятся  по 5 штук в каждой из одинаковых  половин изолированного пространства.
        В четвертый раз обойдемся только двумя частицами: они разбредутся точно  по одной по половинам изолированного пространства.
        И, наконец, в пятый раз запустим в это же пространство только одну частицу. Что будет с ней? Ответ известен: она никогда не рассеется "равномерно" по двум половинам изолированного пространства. Она всегда останется  одной, единственной, и абсолютно целой, сколько бы мы ни ждали ее рассеяния в пространстве.
        А, собственно, почему? Неужели закон возрастания энтропии не действует уже?  Увы, не действует. Нет статистики – нет множества частиц, нет и возрастания  энтропии.  Здесь, в случае единичной частицы, она, энтропия, со временем не меняется. Это же очевидно всем. Но почему-то все об этом забывают, когда речь заходит о живом организме. А живой организм – это и есть одна неделимая  частица  (только макроскопических размеров). Потому-то она и не подчиняется закону возрастания энтропии, потому что она - одна по определению. В этом-то и состоит суть нашей симхионной концепции. Согласно ей, частицы могут быть микроскопические и макроскопические, а общие для тех и других свойства делают их представителями одного общего класса частиц – симхионов.
        Таким образом, противоречие между вторым началом термодинамики и живыми организмами  –  совершенно мнимое. Его нет в природе.  

        Что может и чего не может  описать  теория симхиона?

        Так вот, в разработке идеи симхиона, как нам представляется, удалось продвинуться достаточно далеко, о чем имеется ряд статей [1, 2, 3]. Не будем повторяться, но иерархическая лестница эволюции симхионов, включающая уровни от атома до клетки, как нам казалось, давала общее представление о характере, направлении, факторах отбора  и энергетике эволюции материи, выраженной в симхионной форме. Только они одни, симхионы, и могут в этом мире развиваться индивидуально от рождения до смерти, оставлять после себя  жизнеспособные осколки, и эволюционировать – скакать вверх по уровням организации материи, утверждалось в концепции.  Автору симхионной идеи было чем гордиться...
        Но идеальный симхионный мир, достигший живых ступеней, этих самых  симхионных клеток и выросших из них многоклеточных организмов, увы, мало  чем походил на реальные биологические объекты в биосфере Земли. "Суха теория, мой друг, но древо жизни зеленеет"  –  приходилось слышать упреки  со стороны  самых доброжелательных из моих недоброжелателей. Возразить было нечего, это действительно так:  симхионы "похожи" на настоящие живые организмы, но это не они! Симхионы-атомы очень хорошо стыкуются с симхионами-молекулами, симхионами-макромолекулами, симхионами-клетками и симхионами-многоклеточными. Но в реальности обычные атомы, молекулы, макромолекулы,  клетки и многоклеточные совершенно между собой не стыкуются. Иначе проблема возникновения жизни на Земле была бы давно уже решена. А она не решена и по сегодня.
        Симхионная модель не дает того ошеломляющего разнообразия жизни, которое мы наблюдаем в реальности. Она дает только два якобы чистых биологических уровня: одноклеточные и многоклеточные. И всё. А где многообразие одноклеточных, могущих жить только в системе сине-зеленая клетка – одноклеточный гриб – животная  клетка? Где многообразие поедающих друг друга по длинной трофической цепи многоклеточных? Где-то тут пробел, чего-то не хватает. Но вот чего?
        Говорят – не хватает генетики. Нет нуклеотидно-аминокислотных взаимодействий, нет их начала, нет механизма возникновения нуклеотидов и аминокислот, нет объяснения их неожиданному и такому хорошему соответствию, комплементарности  (дополнительности) и комплиментарности (взаимной симпатии). И ведь всего этого в концепции симхиона  действительно нет. Но не могла же вся эта сложная система связей возникнуть сразу во всей полноте. Где-то должно было быть её простое или даже простейшее начало. Но где – неясно.
        Еще говорят, что вся проблема в том, что симхион – это объект, примерно такого же типа, что и атом, что и молекула, и это действительно так. А вот настоящий живой организм – это процесс, вернее совокупность множества биохимических процессов. А  симхион – последняя объектная модель организма, это якобы  тупик в процессе  познания живого; все надежды – на процессы-модели.
        Ну, во-первых, каждый материальный объект – это тоже процесс. В атоме происходят непрерывные движения, перемены, скачки по орбитам электронов, сами электроны возникают и исчезают на орбитах в соответствии с квантовыми законами. В ядре тоже происходят многообразные процессы – механические и электрические  вращения нуклонов  вокруг оси, магнитные моменты, спины, обмены частицами и так далее. Если всё это внезапно остановить, атом перестанет существовать. Распадется. Молекула также вся в механическом  движении ее частей, не говоря уже об общих для нее электронах. Это в микро-масштабе времени. В макро- и в мега-масштабе и атом, и молекула в реальном мире претерпевают столь серьезные изменения, о чем речь ниже,  что их по праву можно называть "процессами". Так что возражение о том, что симхион – объект, а живой организм – процесс, снимается полностью. Они оба – и объекты, и процессы, можете называть это "диалектическим противоречием". 
        Но проблема "несовпадения" идеального мира симхионов и реального мира живого есть, от неё никуда не деться. Значит, надо хорошо подумать.
        Реальный мир не согласуется с теорией симхионов? Гора не идет к Магомеду? Тем хуже для реального мира! – такой поворот, ход мыслей, и привел автора к размышлениям о месте биологии в системе естественных наук. Но перед этим придется ответить на уже заданные нашими оппонентами вопросы о генетическом аппарате, – почему его нет в симхионной модели, как он вообще возник, и какова его возможная роль в возникновении реальной жизни на Земле.

        "Арена биологической эволюции".

        Так был назван сборник статей [4], где была сделана попытка анализа проблемы происхождения жизни, по состоянию советской научной мысли на период 1986 года. Среди авторов сборника значились авторитеты того времени: академик О.Г. Газенко, академик В.И. Гольданский, доктор химических наук К.Л. Гладилин, доктор биологических наук И.П. Парфенов, доктор философских наук Г.И. Рузавин. Попала туда – неведомыми путями – и статья автора этих строк, написанная  в соавторстве с Кирой  Борисовной Серебровской (оба мы тогда были кандидатами биологических наук),  под названием "Как возник генетический механизм наследственности?" [5]. В этом сборнике и сошлись-сцепились две основные точки зрения на проблему происхождения жизни на Земле, в том числе и по причине наличия или отсутствия генетики в предлагаемых моделях.
        Первая точка зрения – о фактической невозможности происхождения жизни (без постороннего вмешательства) естественным путем. Ее придерживалось тогда большинство физиков, переключившихся на биологические проблемы. Поистине догматическое восприятие генетики, без которой якобы вообще ничего невозможно, явная  переоценка нуклеотид-аминокислотных взаимодействий, которые слишком сложны, а потому не могут возникнуть самопроизвольно и, следовательно, надо искать их внеземного "создателя". Как сказал бы когда-то Ленин, это был прямой путь к "клерикализму и поповщине". Все другие варианты ученые-физики тогда  дружно  отрицали как несерьезные "теории жизни без нуклеиновых кислот". "Вместо многих сложных вопросов,… проблема (у физиков – С.Г.) практически свелась к одному центральному вопросу – возникновению простейших самореплицирующихся  систем", которые ну никак не хотели самопроизвольно появляться в эксперименте [6]. Известный  тогда в этой области доктор физико-математических наук Л.М. Мухин однажды сказал с трибуны, что отличие живого от неживого состоит именно в уникальной способности живого к саморепликации (самокопированию), чего якобы нет в неживой природе. На самом деле он имел в виду самокопирование молекул (только нуклеиновых кислот и только  внутри генома), а не целостных живых организмов, но для него это всё было едино. Живые клетки – потомки материнской клетки – очень  отдаленно напоминают своего родителя (как и многоклеточные организмы). И наоборот, истинное самокопирование в неживой природе очень распространено – достаточно вспомнить рост кристаллов, нарастающих слоев глин и т.п. Взаимное непонимание касалось даже самых простых вещей.
        "Основа живого – белки и нуклеиновые кислоты". "Жизнь есть форма существования биополимерных тел (систем), способных к саморепликации в условиях постоянного обмена веществом и энергией с окружающей средой" [7]. Кто бы спорил? Это справедливо для жизни "здесь и сейчас". А для жизни "там и тогда", то есть, в прошлом и на других планетах, - вопрос оставался открытым, но для физиков – совсем  неинтересным.
        Вторая точка зрения – наоборот, о возможности (и необходимости) возникновения жизни естественным путем. Здесь можно было видеть химиков и философов.
"Для перехода от химической эволюции к биологической необходимо образование и естественный отбор фазово-обособленных микроструктур – пробионтов. Никакая "целесообразность" строения, никакая взаимосогласованность процессов, характерная для живых систем, не может возникнуть без предбиологической эволюции целостных надмолекулярных стстем". "Сложность исследования возможных путей эволюции пробионтов связана с отсутствием объекта исследования и невозможностью его существования на Земле в настоящее время". "Пробионты, а затем и организмы являются продуктами последовательности во времени. Их временной характер выражается в том, что предшественники настоящего (прошлое) не могут существовать в данное время и, следовательно, не могут быть объектом экспериментальных исследований. Мы можем лишь пытаться логически воссоздать возможную цепь событий, анализируя современных представителей живого, находящихся на разных уровнях организации (сравнительно-эволюционный подход)" [6].
        "Синергетика исследует механизмы самоорганизации природных систем". "Из хаотически движущихся материальных объектов при определенных условиях… возникают системы взаимосвязанных компонентов с вполне устойчивой структурой". "Возникновение новой структуры и организации… всегда является результатом неустойчивости". "Внутренним  источником самоорганизации служит "борьба" таких внутренне противоположных тенденций этого процесса, как неустойчивость и устойчивость". "Исследования, положившие начало синергетике, ставят своей главной задачей раскрытие конкретных механизмов взаимодействия большого числа объектов, приводящего к спонтанному возникновению их самоорганизации" [8]. 
        Как видим, некоторые философы того времени уже тогда видели больше и смотрели дальше, чем многие их современники – физики. 
        На фоне этой "арены" и шла скрытая от посторонних глаз борьба двух школ и мнений, уместившаяся под обложкой тонкой брошюрки объемом  в 64 страницы. Удивительно, что автору, не имевшему в то время уже никакого официального положения в советской науке, совместно с ученицей академика А.И. Опарина  К.Б. Серебровской, удалось тогда выразить свою точку зрения, подтверждающую возможность и необходимость возникновения жизни естественным путем, и косвенно обосновывавшую необходимость модели симхиона. Приведем здесь некоторые положения той статьи, выделив их курсивом [5].
        «Ряд исследователей,… считают, что без передачи наследственности в виде набора генов нет и не может быть никакой жизни». Для ныне известной жизни это абсолютно верно.
        «Этот генетический код универсален. Но как, каким образом он возник?». А кого это, собственно, интересует?...  
        «На начальных этапах развития первичные «клетки» могли бы обходиться и без белков и без нуклеиновых кислот, поскольку те и другие – сложные образования и сами являются результатом длительной эволюции».  «Понятие «самоорганизация»… предполагает длительный исторический процесс, идущий под действием естественного отбора. Тогда, чтобы понять возможные пути возникновения жизни, нужны принципиально иные модельные подходы. На первом этапе эти подходы должны «забыть» конкретные макромолекулярные структуры, известные нам из знания нынешних организмов». «Не исключено, что в эволюционном прошлом попыток создания кода было несколько, но уцелела одна, самая совершенная». «Ни белки, ни нуклеиновые кислоты порознь не играют определяющей роли в возникновении живого. Более того, их весьма удачное совмещение, наблюдаемое в ныне живущих организмах, похоже, совсем не явилось «началом» жизни. Оно, видимо, послужило лишь прекрасной находкой, случившейся на каком-то этапе уже биологической эволюции, однако сильно облегчившей жизнь самой жизни. Но тогда возникает закономерный вопрос: чем же взамен упомянутого совмещения белков и нуклеиновых кислот следует охарактеризовать эти самые первичные, «догенетические» организмы? Очевидно,.. потребуются другие, может быть, философские, физические и биологические критерии. Без их разработки и формулирования вопрос «что такое жизнь» еще долго будет открытым».
        Физики эту статью, равно как и изложенные в ней аргументы, просто "не заметили"…            

        Трудная судьба теоретической биологии.

        …В далеком 1982 году в Москве состоялся Первый Всесоюзный биофизический съезд. В здании МГУ на Ленинских горах собрался цвет тогдашней отечественной биофизики. Как истинный "хозяин в доме" правил бал там член-корреспондент АН СССР М.В. Волькенштейн. Много критики от него досталось тогда и всем известным на тот момент направлениям "анти-науки", "лженауки", "вне науки" и "не науки". Публика в зале благоговейно внимала его праведным и гневным речениям, откликаясь на них в паузах   вежливыми аплодисментами. 
        Автор этих строк не был на съезде делегатом. Не пригласили, так сказать, выступить с докладом. Потому что советская  наука – для советских ученых. А был там автор всего лишь гостем. На основе материалов съезда и личных впечатлений им была написана статья – отчет о съезде, для журнала "Знание-сила" [9]. Позиция автора уже тогда была определена: идея симхиона была вполне сформулирована, но еще не опубликована, на ее основе сложились некие общие представления о биологии, которые, пользуясь удобным случаем, удалось тогда обнародовать. Мы позволим себе несколько цитат из той нашей статьи, смысл которых не потерял силу и сегодня, десятилетия спустя, потому выделим их здесь курсивом.
        «Интерес к каждой новой идее в области биологической  теории неизменно велик…Большинство ученых и науковедов считают период до конца нашего столетия временем свершения революции в биологии. Мы все с нетерпением ее ждем».
        С нетерпением ждем ее и сегодня. Однако долго еще придется ее ждать. Конец столетия миновал, а революции в биологии всё нет и нет. Зато есть революции другие: информационные, экологические, исламские и антикоммунистические. Отличие живого от неживого на съезде описывалось также непонятно, как оно остается непонятным и сегодня.
        «Доклады, заслушанные на секции, в значительной мере отражали сегодняшний уровень знаний биофизики о живых системах...  Энтузиазм мечтателей облачался в такие, на первый взгляд, отвлеченные выражения, как «стохастический детерминизм», «странный аттрактор», «диссипативная структура» или же «сайзеры против гиперциклов».
        Поистине это был бал танцующих сложноподчиненных мысленных конструкций.  Новых слов-терминов было сказано много, а ясности не прибавлялось. И автору этих строк пришлось взять на себя формулирование некоторого прогноза, формального признака, по которому можно было бы предвидеть объект исследования  будущей теоретической биологии.
        «Попробуем заглянуть в завтрашний день теоретической биологии. Итак, вот оно, долгожданное завтра. Наука шагнула далеко вперед. В космосе обнаружены отдельные следы жизни. А вот уже и не следы, а сама внеземная жизнь. Пусть примитивная, на уровне наших бактерий. Что будут делать биологи? Элементный состав инопланетян иной, генетический код абсолютно не похож на наш. Ведь по этим признакам мы все на планете, от амебы до человека – прямые родственники, родня. А они – чужаки для всех нас. Биология к ним не готова, она их не признает, она их знать не знает. Поэтому для инопланетян срочно разрабатывается астробиология. Но и астробиологий будет много. Столько, сколько обнаружат форм жизни в космосе. То есть, для каждой формы потребуется своя собственная «биология»…Но, с другой стороны, наша исконная биология, создаваемая веками кропотливого труда, окажется слегка обесцененной, приземленной. Именно приземленной, так как она, оказывается, описывает только одну-единственную форму жизни, свойственную только одной-единственной планете Земля».
        Это, конечно, было бы ужасно интересно: тысячи сегодняшних биологов, вероятно, охотно оказались бы на месте этих виртуальных космонавтов в нашем повествовании. Но какова цена полученного ими биологического образования на Земле? Вот наш ответ – минимальная, и вот почему.
        «А вот и удобные аналогии. Есть науки о Земле, а есть науки «вообще» то есть фундаментальные науки. К первым относят географию, геохимию, геофизику (заметим в скобках: все с приставкой «гео»). Ко вторым – космологию, химию, физику, это фундаментальные науки. И если первые содержат законы о Земле, то вторые применимы ко всем космическим объектам без исключения. Теперь попробуем решить такой философский вопрос: куда, к  какому лику следует причислить нашу традиционную биологию? Двух мнений быть не может – конечно, это наука о Земле. И по традиции ее следовало бы называть «геобиологией»…Но пойдем дальше. Если биология – это геобиология, а другим формам жизни будут соответствовать экзотические астробиологии (или экзобиологии?), то что же их будет объединять и обобщать? Какая наука сможет описывать все мыслимые формы жизни во Вселенной? Кто встанет в ряд фундаментальных наук после физики и химии применительно к живому? Вот она – вакансия для  теоретической биологии. Эта наука станет общей для всех форм жизни и потому достаточно абстрактной.
        Разумеется, ученый мир давно осознал наличие этой  "пустой клетки" в периодической системе фундаментальных наук. И условно поместил туда некую дисциплину под непонятным названием "теоретическая биология" - лавры состоявшейся  успешной теоретической физики не давали покоя теоретикам от биологии. Делались и делаются попытки наполнить это понятие каким-то конкретным содержанием. А основной объект теоретической биологии – живой организм – уже тогда, в 1982 году, наделялся некими общими, инвариантными чертами.
«Биофизическая теория, говорилось в выступлениях, выявляет сегодня три такие инвариантные черты – диссипативность, то есть проточность, открытость для вещества и энергии живых систем; информационность взаимоотношений внутри и между организмами; самоорганизацию, включая необходимость индивидуального и эволюционного развития».
        Уже тогда упомянутые первые две черты, диссипативности и информационности,   казались автору этих строк представляющими скорее интерес для практикующих биофизиков, чем для теоретиков от биологии. Ибо здесь была возможность годами и десятилетиями блистать перед коллегами и изумленной публикой сложнейшими математическими выкладками и эрудицией. Но на наш взгляд, главной, самой важной чертой описания живого, была, разумеется, самоорганизация.
        «От биофизики ожидают объяснения процессов самоорганизации материи на разных уровнях и, главное, в переходах вверх, от уровня к уровню. Наибольшая ясность имеется тут в отношении уровней живого, где самоорганизация проявляется в индивидуальном развитии – онтогенезе и в эволюции – в филогенезе. Живой организм – это прежде всего историзм (М.В. Волькенштейн), то есть результат, продукт исторического развития материи. А это и есть эволюция… А раз самоорганизация влечет за собой такие грандиозные процессы, то биофизика должна объяснить ее физическую необходимость, окинув, так сказать, единым  взглядом неживую и живую природу, и выявить общие черты ее эволюции… В процессах самоорганизации неживых и живых систем прослеживаются глубокие аналогии.  Главная среди них наличие фактора естественного отбора».
        Разумеется, обсуждались и проблемы "наследования информации" в неживых системах. В качестве примера упоминались цепные ядерные реакции, автокаталитические процессы в химии, самодостраивающиеся диссипативные структуры. Но главное – дискутировались мысленные модели живых объектов, якобы способные к индивидуальному и эволюционному развитию.
        «В их числе пробионты А.И. Опарина, элементарные биологические акты Ю.Н. Полянского, гиперциклы М. Эйгена, сайзеры В.А. Ратнера и В.В. Шамина. Существенно различаясь между собой, они продемонстрировали яркие возможности мысленной теоретической модели… Так постепенно начинает вырисовываться облик того самого неведомого объекта теоретической биологии, который будет инвариантен вследствие предельной абстрактности его описания на языке биофизических теорий».
        Это всё были, так сказать, предшественники и конкуренты нашей модели. К моменту проведения биофизического съезда – летом 1982 года - модель симхиона была, повторимся, еще не опубликована. Это произошло только осенью 1983 года [1].  Хотя нашей модели было бы там, на съезде 1982 года, как раз самое место.

        Симхион как предмет теоретической биологии. Происхождение жизни в терминах симхионной концепции.

        Вот Магомед уже и подходит к горе. Концепция симхионов описывает не земную жизнь как таковую, и не биологию, как одну из наук о Земле. Она описывает объект теоретической биологии, общий для всех обитаемых планет в мире, наберемся смелости сказать, что этот инвариантный живой объект – тоже симхион.
        Стоит напомнить постулаты симхионной концепции.
        1. Все вещество в мире состоит только из симхионов – неделимых и единичных объектов микро- и макромира.
        В 2006 году в  статье [3] мы проанализировали ряд единичных и неделимых частиц – объектов микро- и макромира, к которым можно очевидно отнести: атомы, молекулы, макромолекулы, живые клетки, многоклеточные организмы. Этими неделимыми объектами, видимо, и исчерпывается все вещество во Вселенной. Всё, что не является единичным и неделимым объектом, является их группой, скоплением всё тех же неделимых частиц-объектов. Другого  в мире нам не дано.
        2. Каждая из этих частиц обладает ограниченным временем существования. 
        Строго говоря, это происходит из-за нарастающей неустойчивости, выступающей фактором отбора. Неустойчивость отбирает, сохраняет и накапливает устойчивые варианты. А те, которые неустойчивые, рассеиваются на обломки, способные снова и снова попытать счастья создать устойчивое образование. Но и самые устойчивые из них, пусть позже, рано или поздно, распадутся на обломки. Потому время жизни частиц  ограниченно.
        Говоря о времени в индивидуальной жизни атомов и живых клеток, наш выдающийся ученый В.И. Вернадский еще в 1931 году писал [10]: "Интервалы времени, характеризующие бренность атомов и бренность организмов, различны по величине, но эти различия меньше, чем можно было бы думать, если бы в явлениях этих не было чего-то общего… Хотя числа для неделимых мира (атомов) и для неделимых жизни (клеток) получаются разного порядка, но порядки чисел сравнимы. Явление явно имеет общие черты: большую величину размаха, неизбежность и неотвратимость бренности бытия, необратимость процесса" [10, стр. 31-32].   
        3. Каждая частица (симхион) вынуждена проходить весь цикл индивидуального развития в силу энергетических закономерностей, в частности, в силу принципа минимума свободной (внутренней) энергии.
        О сходстве, сравнимости мира атомов и живых клеток, снова имеется   наблюдение В.И.Вернадского. «Выясняется, что для каждого рода атомов есть определенное время их  бытия. В среднем каждый атом существует, сохраняя свое определенное строение, строго определенное  время… Процесс закономерной бренности атомов неизбежно и непреоборимо происходит. Темп его среднего хода не меняется… Это показывает, что данный процесс является в нашем научном понимании мира одним из основных. Он определяет основные свойства неделимых, строящих научно выявляемый Космос – свойства материи… Беря историю любого атома в космическое время, мы видим, что он через определенные промежутки времени, сразу, одинаковыми скачками, в направлении полярного вектора времени переходит в другой атом, другой химический элемент… Те же явления наблюдаются и для неделимых жизни – другого объекта геохимии. И здесь для каждой формы организмов есть закономерная бренность ее проявления: определенный средний свой срок жизни отдельного неделимого, определенная для каждой формы своя ритмическая  смена ее поколений, необратимость процесса" [10, стр. 30-31].
        Здесь можно говорить о процессе, называемом в биологии онтогенезом – индивидуальном развитии организма от рождения до смерти. Тот же процесс на добиологических уровнях организации материи (например, атомы, молекулы) назовем  также "онтогенезом", поставив это слово в кавычки.
        4. Симхионы вступают в групповые взаимодействия. В них слабо взаимодействующие между собой симхионы будут со временем рассеяны в пространстве соответственно закону возрастания энтропии. Сильно взаимодействующие между собой симхионы вступают в новое состояние – состояние единичного объекта следующего уровня – нового симхиона, уже неподвластного закону возрастания энтропии.
        Группы симхионов не могут неограниченно увеличиваться. Здесь действует очевидный закон возрастания энтропии. Начиная с какого-то момента, группа симхионов становится все более неустойчивой. Групповая неустойчивость нарастает и, в конце концов, кладет предел дальнейшему росту группы: группа просто распадется на части и на отдельные симхионы. Эти осколки могут снова образовывать растущие группы симхионов. Групповая неустойчивость выступает здесь истинным фактором отбора: она отбирает, сохраняет и накапливает устойчивые группы симхионов. А самой устойчивой группой будет та, которая сможет превратиться  в единый симхион, но уже следующего уровня. Это прямой уход от действия второго начала термодинамики. Групповая неустойчивость как фактор естественного отбора и определяет эволюцию симхионов: их восхождение от низших ступеней к высшим.
        Таким-то образом и происходит естественная эволюция симхионов, когда группа более простых частиц объединяется, интегрируется в одну частицу следующего, более высокого уровня организации. Простой пример – объединение атомов в молекулу. В биологии это явление лучше всего иллюстрируется переходом колонии одноклеточных  в многоклеточный организм. Это и есть эволюционный скачок. Явление это в биологии называется филогенез. По аналогии назовем подобное же явление на добиологических уровнях организации материи тоже словом "филогенез", поставив его в кавычки.
        5. Онтогенез и филогенез (в кавычках или без оных) пронизывают всю повседневную жизнь симхиона. Каждый симхион вынужденно участвует одновременно в двух  направлениях своего развития.
        Куда конкретно он двинется в каждый следующий момент, зависит от предложенной внешней средой энергии, могущей послужить для активации его реакции  (процесса перехода вверх или вдоль). На добиологических уровнях энергия активации, а значит и вероятность скачка, требуется меньше для скачков вверх, чем для скачков вдоль. Значит, скачки вверх будут происходить чаще, чем скачки вдоль. Но чем выше уровень, тем сильнее ситуация меняется: энергии для движения вверх требуется все больше, а энергии для движения вдоль – все меньше (Рис. 1). И на каком-то этапе обе энергии  активации совпадут. Скачок вверх станет равновероятным скачку вдоль. А уже на следующем уровне начнут преобладать скачки вдоль, и чем дальше, тем чаще. То есть, "онтогенез" станет более вероятным и реальным, чем "филогенез". Что и будет условным  началом живого.
                           

        Рис. 1. Диаграмма, поясняющая сочетание процессов онтогенеза и  
        филогенеза в эволюции симхионов (впервые опубликовано  в [1].   

        Действительно, ведь с этого момента симхион сможет уже проходить полностью весь свой жизненный путь – "онтогенез" от начала и до конца, а главное, в конце пути успевать распадаться на осколки – жизнеспособные потомки. И каждый из осколков-потомков сможет повторить этот же путь, то есть будет уже жить – в биологическом смысле этого слова. И значит, с этого момента можно будет уже говорить об онтогенезе без кавычек. А дальше – всё труднее скачки вверх, то есть всё сложнее филогенез, и всё легче скачки вдоль, то есть всё легче онтогенез.
        Таков физический механизм возникновения жизни в рамках абстрактной теории  симхиона. Таков же и инвариантный (общий) механизм возникновения жизни в рамках будущей теоретической биологии.
  
        Литература.

1. Глейзер С.И. Как трудно быть симхионом. Знание-сила, 1983,  № 11, с. 25-27. 
http://www.veinik.ru/science/biolog/article/118.html
2. Глейзер С.И. Философское значение симхионной концепции. Рукопись. Опубликовано 21 июля 2005 года на сайте:  www.veinik.ru
http://www.veinik.ru/science/phil/article/233.html
3. Глейзер С.И. Реальность симхиона. Симхионная реальность. Рукопись. Опубликовано 11 ноября 2006 года на сайте: www.veinik.ru
http://www.veinik.ru/veinik/articles/11/507/attach.doc
4. Арена биологической эволюции. Сб. статей, М.: Знание, 1986. – 64 с. (Новое в жизни, науке, технике. Сер. "Биология";  № 6). 
5. Глейзер С.И., Серебровская К.Б. Как возник генетический механизм наследственности? В сборнике "Арена биологической эволюции", с. 16-22.  
6. Гладилин К.Л. Проблема происхождения жизни. Там же, с. 3-16.  
7. Гольданский В.И. Возникновение жизни с точки зрения физики. Там же, с. 22-36.
8. Рузавин Г.И. Синергетика, эволюция и принцип самодвижения материи. Там же, с. 47-62.
9. Глейзер С.И. Под знаком Мудрой Совы. Знание-сила, 1983,  № 4, с. 19-21.
10. Вернадский В.И. Проблема времени в современной науке (Доклад на Общем собрании АН СССР 26 декабря 1931 года). В кн.: В.И.Вернадский. Размышления натуралиста. Пространство и время в неживой и живой природе. М.: Наука, 1975.